«В октябре 1954 года во Франции праздновалась столетняя годовщина со дня рождения Рембо. Знаменитым писателям мира предложили совершить паломничество в Шарлевиль, где Рембо появился на свет. Праздновали с размахом, как событие национального значения. А поэт, наверное, перевернулся в гробу.
      После смерти Рембо различные произведения из его обширного наследия переводились на многие языки, включая турецкий и бенгали. Имя его звучит всюду, где еще живы духовные искания. За последние годы число его поклонников выросло невероятно, а количество работ, посвященных его жизни и творчеству, увеличивается с каждым часом. Едва ли найдется другой поэт нашего времени, который пользовался бы таким вниманием и почитанием.
      Сейчас только начитают понимать, что совершил Рембо, и не только в поэзии, но и в языке. Причем, как мне кажется, понимают скорее читатели, нежели писатели. По крайней мере в нашей стране (Миллер имеет в виду Америку. Прим. мое – И.А.) Почти все современные французские поэты испытали на себе его влияние. Собственно, можно даже сказать, что французская поэзия XX века обязана Рембо всем. При этом никому не удалось превзойти его в дерзости и изобретательности…
      По моему искреннему убеждению, - продолжает Миллер, - сейчас, как никогда, Америке необходимо познакомиться с этой легендарной личностью. Никогда еще самому существованию поэта не угрожала такая опасность, как сегодня. В Америке этот вид и впрямь находится на грани полного исчезновения.
      Когда Кеннет Рексрот узнал о безвременной смерти Дилана Томаса, он тут же откликнулся стихотворением «Не убий». Написанное под наплывом чувств и не предназначенное для публикации, оно тем не менее мгновенно разошлось и было переведено на несколько языков…
      Статус и положение поэта – я употребляю последнее слово как в широком, так и в строгом смысле, - неопровержимо свидетельствует об истинной жизнестойкости нации. Китай, Япония, Индия, Африка, первобытная Африка – здесь поэзия по-прежнему неискоренима. Нам же в нашей стране, - продолжает Генри Миллер, - явно не хватает – и мы даже не сознаем, что нам его не хватает, - фантазера, вдохновенного безумца. Когда приходит время забросать землей тело поэта, с каким мерзостным ликованием мы упорно твердим об одном – о «неприспособленности к жизни» этой одинокой личности, единственного настоящего бунтаря в прогнившем обществе! Но ведь как раз такие люди и придают глубокий смысл затасканному словечку «н е п р и с п о с о б л е н н о с т ь».

Вот что пишет Морис Надо в статье “Baudelaire politique”:

    “Dans Mon Coeur Mis à Nu il veut “faire sentir sans cesse (qu’il se sent) étranger au monde et à ses cultes”. Cest le monde de la bourgeoisie don’t “la morale de comptoir” lui “fait horreur”, “un monde goulu, affamé de matérialités”, infatué de lui- même et qui ne s’ aperçoit pas qui lest entré en décadence, un monde que dans une singulière prophétie il voit de plus en plus “américanisé”, “voué a l’animalité, où tout ce qui ne sera pas lardeur vers Plutus sera réputé un immense ridicule”.

    В «Моем обнаженном сердце» он хочет «дать почувствовать, что он беспрерывно ощущает себя чуждым этому миру и всем его культам». Это мир буржуазии, чья «мораль прилавка» «внушает ему ужас», «мир алчный до ценностей материальных», самодовольный и не замечающий того, что он уже вступил в полосу упадка, мир, который с удивительной пророческой прозорливостью он видит все больше и больше «американизирующимся», «обреченным на скотское состояние», «когда все, что не отмечено жаждой богатства, будет считаться бесконечно смешным».
      Морис Надо «Бодлер-политик» (Перевод Мориса Ваксмахера)

      «Работа убиения - ибо такова ее суть - скоро подойдет к концу», - продолжает Генри Миллер. – «Все глуше звучит голос поэта, и история теряет смысл, и преддверие эсхатологического* катаклизма врывается новым пугающим заревом в сознании человека. Только теперь, на краю пропасти, есть возможность понять, что «все, чему нас учат, - обман». Доказательства правоты этого сокрушительного тезиса легко найти в любую минуту в любой области: на поле боя, в лаборатории, на фабрике, в печати, в школе, в церкви. Мы целиком живем в прошлом, вскормленными мертвыми мыслями, мертвыми вероучениями, мертвыми науками. И засасывает нас в пучину именно прошлое, а не будущее. Будущее всегда принадлежало и всегда будет принадлежать – поэту». (Конец цитаты).
Из книги Генри Миллера «Время убийц»
-------------

*Эсхатология [гр. eschatos + logos] – мистическое учение о конце света, детальное развитие получившее в христианстве.

P.S. Генри Миллер свободно владел, кроме английского, французским (он сам переводил Рембо), немецким и итальянским языками. В нашей стране известен, главным образом, как автор нашумевших романов «Тропик Рака» и «Тропик Козерога».

А стихотворение Артура Рембо прочтем с вами сегодня и мы:

*sensation - ощущение; восприятие, впечатление; чувство

Стихи на любом языке надо читать в подлиннике.
В переводе они, увы, теряют свой аромат.

Однако, все же я приведу здесь перевод Аси Перельцвайг
/http://www.pereltsvaig.com/personal/hobbies/French_poetry.pdf /
Голубыми вечерами лета
Я буду ходить по тропинкам,
По колючим пшеничным колосьям,
Буду мять короткие травки.
Мечтатель: я почувствую
Свежесть их босою ногою.
Я ветру позволю играть с волосами,
Не буду говорить, не буду думать,
Но необъятная любовь
Поднимется в моей душе,
И буду вольный, как цыган,
Шагать, не зная сам куда.
Кругом Природы красота,
Я счастлив буду, словно с женщиной иду.

Однако, публикуя перевод, я надеюсь, что Вы проведете сегодняшний вечер со словарем, чтобы прочесть стихотворение в подлиннике.

А если Вам это сложно, обязательно подпишитесь на наш самоучитель - сделайте первый шаг к пониманию французской литературы в оригинале:

- Бесплатный Озвученный Самоучитель - форму для подписки Вы видите в верхнем правом углу.